Сатанизм — всего лишь термин

Сергей Мартин (интервью журналу "Faкел")

Faкел: С чего все началось? Ведь до издания трудов ЛаВея сатанизма в России и на территории бывшего СНГ как такового не было.

Сергей Мартин: А разве его не было? Что служит показателем существования или небытия религии? Поголовье? Денежные надои? Площадь церковных угодий? Оставьте это для религий прошлого. По крайней мере у них будет чем хвалиться друг перед дружкой: "Мой приход больше твоего!" — "А моя секта древнее!"

Если под термином "сатанизм" понимать то, чем занимался ЛаВей сотоварищи до 1975 года, то сатанизма после этой даты не стало и уже не будет не только здесь, но и в Америке. Шоу завершилось расколом "Церкви Сатаны", и после этого, пожалуй, слишком большое число не всегда компетентных, а то и неадекватно воспринимающих действительность людей стало проторять пути дальнейшего развития сатанизма, и теперь это неописуемое шарлатанское варево пришлось как нельзя кстати в качестве гарнира к опиуму для народа. Поток распался на ручейки, и в мутной воде было поймано немало рыбок, запах гниения которых до сих пор не дает покоя досужим летописцам из желтой прессы и религиозным агитаторам.

Словом, сатанизм — всего лишь термин, использующийся только потому, что позволяет на начальном этапе отождествить себя с оппозицией официальной религии, которой в большинстве развитых стран стало христианство.

Faкел: Какие книги вышли при вашем участии?

Сергей Мартин: Я перевел все книги ЛаВея: "Сатанинская библия", "Сатанинские ритуалы", "Сатанинская ведьма", "Записная книжка Дьявола" и "Сатана говорит". Читайте на здоровье, хотя оригинал всегда лучше. Кроме того, я также перевел небезызвестный "Некрономикон".

Faкел: Есть ли какая-то оформившаяся организация, или "Церковь Сатаны" в России — очередной журналистский миф?

Сергей Мартин: Вообще, вся наша жизнь — большой журналистский миф. Вспомните, когда вы последний раз доходили до чего-либо своим умом, а не почерпнули суждения из книг, газет или телевизора. Я готов удовлетворить ваше праздное любопытство, но сначала выберите ответ, который вам больше нравится. Вынеся только эти две альтернативы в вопрос, вы предопределили свою несвободу мышления, лишили себя возможности составить свое суждение. Для многих так удобнее — узнать чужое мнение, да еще при этом не выйти за рамки традиционных стереотипов мышления. Два шаблона, два полюса, да — нет, нет — да. Какая мне разница? Если вам удобнее, приятнее, легче (нужное подчеркнуть) полагать, что "Церковь Сатаны" — это могучий тайный орден, я подписываюсь под могучим и тайным 666 раз, если же блеф и миф вам милее, то я приложу все силы, чтобы укрепить вас в этой мысли. В любом случае вам важна не моя искренность, а то, насколько она соответствует программе, заложенной (кем-то) в ваше сознание. Я не хочу дать вам ответ, я хочу видеть в вас человека, который сумеет правильно поставить вопрос и тогда я вам буду не нужен — вы сами ответите на него. Человек со своими ответами для меня интереснее, чем человек с чужими вопросами.

Faкел: И какой же вопрос надо было задать?

Сергей Мартин: Ну хотя бы такой: кому выгодно, чтобы вы считали "Церковь Сатаны" могучей организацией или журналистским мифом? Собственные суждения — самое дорогое, что есть у человека, и если они принадлежат не вам, а стали разменной монетой, если кто-то их купил, я умываю руки. Если ваши суждения кому-то выгодны, значит они куплены, значит вашим сознанием манипулируют. Мои суждения не выгодны никому, даже, как бы это парадоксально ни звучало — мне самому. И тем они ценнее для меня. Их ценность в том, что их нельзя купить и нельзя продать даже самому Дьяволу. Они не являются товаром, они — мои, они не стоят ничего и стоят все. Я не ищу выгоды в своих собственных суждениях — я применяю их как инструмент познания и завоевания мира, и если они не работают, мне легко будет избавиться от них — они ведь ничего не стоят. Это — третья сторона, это одна из главных ценностей личности, это главнейшая свобода, свобода, дарованная магией.

Faкел: Практикуют ли сторонники ЛаВея ритуальную магию? Неритуальную?

Сергей Мартин: А при чем здесь ЛаВей? Не он же изобрел магию. Это личное дело каждого. Сатанизм — религия недогматическая и никого ни к чему не принуждает и не призывает. Я глубоко убежден в том, что человек, добившийся чего-то на пути магии, никогда не будет рассказывать об этом — если вы в состоянии наколдовать миллион, вы вряд ли будете делиться с кем-либо подробностями. Если кто-то говорит вам, что занимается магией и достиг успехов, вывод очевиден. Поэтому я не хочу говорить ни за себя, ни за кого-либо еще. Конечно, практикуют, и не только сторонники ЛаВея, конечно, кто-то чего-то достиг, кто-то идет дальше всех и т. д., но вы об этом не узнаете. Многие, порасшибав свои лбы об утесы шарлатанства, тем не менее ищут все более древние и все более тайные книги и рецепты варева из летучих мышей — что ж, приятного аппетита! Магия — это не то, чем можно заниматься, ею нужно жить, это слишком серьезно, чтобы делать ее предметом досужего обсуждения.

Faкел: Как вы относитесь к личностям, открыто призывающим к вооруженному противостоянию христианскому миру (церквесжигателям)?

Сергей Мартин: Никак. Я задаю вопрос, кому это выгодно, и ответ на него не позволяет мне разделить их методы, напоминающие крестовые походы и инквизицию. Их искренность и храбрость достойна лучшего применения, и если бы они пошли другим путем, то добились бы гораздо большего, прежде всего для себя. Они пытались огнем и мечом восстановить справедливость, и само по себе это стремление достойно уважения, однако были и есть гораздо более действенные методы борьбы с религиозной чумой — все они подробно описаны в учебниках истории.

Faкел: Ваше отношение к таким мистикам, как Головин, Провоторов...

Сергей Мартин: Никакое. Я не люблю слово "мистика". Мистикой, как и онанизмом, можно заниматься, но в отличие от магии ее нельзя исповедывать, ею нельзя жить. Мистика — слишком аморфный термин, чтобы определить круг ее приложения — занимаясь мистикой, можно заниматься всем и не заниматься ничем, что, собственно, присуще как русскому богоискательству, так и русскому же заигрыванию с силами Тьмы. Эти абстрактные соображения насчет мистики и черных мистиков не относятся к Головину и вообще к кому-либо конкретно — вполне возможно, что это весьма достойные люди, уже добившиеся большего, чем я добьюсь за всю свою жизнь, но их путь отличается от моего. Признаюсь, что я не читал ничего из Головина, — расценивайте это как невежество, но это контролируемое невежество — я намеренно не читал никаких мистиков, которым желаю всяческих благ на их пути. Что же касается Провоторова, то мистикой, тем более темной, я бы его творчество не назвал — художник принял сан иерея, аминь! Сплошные Иисусы и иллюстрации к "Ветхому Завету". Мне не интересны видения пророка Иезекиля ни в библейском изложении, ни в трактовке Провоторова.

Faкел: Каковы ваши литературные пристрастия? Кто из художников, кинорежиссеров вам наиболее близок?

Сергей Мартин: Что такое пристрастия? Вы ждете, что я скажу сейчас, что я люблю фэнтези и хэви-метал? Что-то, несомненно, да, но ведь к фэнтези наряду с "Властелином колец" относится и такое количество злонамеренного дерьма! То же самое касается и живописи, и кино. У меня нет любимых жанров, нет и какого-либо списка и четкого представления о том, что мне может понравиться, — список, если бы он составлялся, был бы настолько пространен, насколько и странен — мне нравятся совершенно разные по стилю, содержанию, предназначению произведения, от детских сказок и музыки к рекламе до бредовых комедий и жизнеописаний маньяков. Мои пристрастия не ограничиваются рамками жанров и не отличаются особым постоянством — в детстве я любил Босха, но теперь увидел Гигера, в юности я слушал Мановар и грайндкор, теперь — Чарли Паркера и кул боп. Завтра же я буду смотреть, слушать и читать другое и что-то, что раньше нравилось, завтра забудется — в этом и есть прелесть жизни. Постоянное же пристрастие называется зависимостью и чревато негативными последствиями.

Faкел: Что бы вы могли пожелать нашим читателям?

Сергей Мартин: Научиться задавать вопрос — а кому выгодно, чтобы я думал именно так? Попробуйте — и ваша жизнь преобразится. Верить нельзя никому, даже себе — если вы разделяете это мнение Мюллера из "Семнадцати мгновений весны", то у вас есть неплохой шанс не только обрести свободу суждений, но и при случае стать шефом Гестапо.

"Fакел", №9 2002 г.