Краткий обзор монгольской шаманской школы
Myrngwaur
Определение. Название. Общие основы шаманского призвания.
Итак, монгольский шаманизм как система. Правильное название — Бөө Мөргөл (дословный перевод — "уважение к шаманам"). Эта штука существует у монголов дольше, чем монголы себя помнят; нет и не было времени, когда у них не было бы шаманов, скорее всего, традиция благополучно унаследовала их предками-алтайцами от домонголоидных культур Степи. Впрочем, на Горном Алтае прекрасным образом бытовала собственная шаманская традиция, так что скорее всего здесь дело идёт не о заимствовании даже, а о синтезе.
Шаман называется этим самым словом "бөө", последние века наряду с ним употребляется тюркское "кам" — отсюда, кстати, наше "камлать". Суть любого шамана происходит из сочетания двух важнейших частей его пути: призвания и обучения.
Призвание шамана случается обычно в нераннем детстве, где-то в начале пубертатного периода. Срежиссировать, спровоцировать, искусственно вызвать его совершенно невозможно; воля здесь исходит не от человека. Просто ребёнку начинают сниться странные сны, являться необычные видения, причём средь бела дня; человек начинает терять контроль над собственным восприятием, слышит голоса, ощущает явную "неправильность" своего состояния — причём "неправильным", "нереальным" ему кажется именно его повседневное бытие, а "настоящим" — то, что он видит в грёзах. Достаточно нормальными при этом являются приступы дисфорического толка: своё тело кажется не своим; причём это ещё повезло, если эта дисфория касается, скажем, пола, возраста, особенностей человеческой внешности. Иногда — и довольно часто — "чужим" становится человеческое тело как таковое, будущий шаман начинает воспринимать себя как животное, как некое чудовище, как дерево, как стихийное явление — и всё остальное, что вы можете сейчас вообразить, разнообразие вариантов бесконечно.
Если оставить человека в этом состоянии, то ему скорей всего конец. Конец сей выражается в том, что рано ли, поздно ли, но наш "призванный" необратимо сходит с ума и на этом его сознательная история заканчивается. В норме, впрочем, на ребёнка обращает внимание кто-то из старших шаманов, и начинается процесс собственно обучения. Главная задача этого обучения — научить иницианта управлять своим состоянием; для этого используется немалое количество старинных и проверенных методов, но по сути они сводятся к одному: опытный шаман принимает деятельное участие в глюках подопечного, тем или иным образом по сути "входит" туда, приучая младшего подражать себе, следовать не за спонтанными побуждениями, а за ритмом, движениями, особыми действиями со своим телом и одеждой, в общем — как бы запечатлевает определённые приёмы, которые становятся для ученика привычными и позволяют призывать ту сторону тогда и там, когда надо тебе, а не ей.
На выходе, тем не менее, индивидуальные особенности первого, бесконтрольного, периода никуда не деваются — более того, именно они становятся своего рода "индивидуальным портретом" будущего шамана. Задача учителя — не пытаться навязать свою модель, а поймать и развить модель ученика. Универсальным понятием остаётся, пожалуй, только ритм; вот это есть везде и всегда, этому учат всех, ритмическое действие любого рода помогает контролю — это основное кредо шаманизма, причём не только монгольского.
Далее стоит отдельно поговорить о второстепенных особенностях шаманского призвания.
Типы и особенности призвания.
Первый из них называется эсгий хугарлаа — "войлок порвался" (имеется в виду войлочная стена юрты). Это ситуация, когда у начинающего шамана (или ещё, как говорят, больного "шаманской болезнью") просто рушится некоторая естественная преграда, отделяющая его сознание от мира "нөгөө талнь", "другой стороны". Это не "адресное" призвание; это именно ситуация, когда мои глаза начинают видеть оба мира и я могу хаотически вступать в контакт с любым обитателем другой стороны, который проходит мимо. На самом деле, ничего хорошего в этом нет; человеческое сознание и мышление для такого не приспособлено от слова "совсем", и достаточно быстро разрушается от подобного контакта. Здесь счёт идёт буквально на считанные годы или даже месяцы; такого человека надо как можно быстрее найти и взять в обучение, иначе он обречён на сумасшествие, и неизлечимое уже.
Второй тип, куда более "гуманный", называется хаалга нээгдэв — "дверь открыли". Это вариант, при котором инициатива призвания исходит не от наследственности и не от слепого случая, а от конкретного обитателя/обитателей той стороны, которому/которым нужен контрагент среди смертных (или просто стало любопытно, или таки случайно вышло, но дух отчего-то заинтересовался). При хаалга нээгдэв с нашим начинающим шаманом вступает в контакт некто извне, но делает это с самого начала контролируемо, вступает в осторожное взаимодействие и постепенно начинает вбрасывать своему человеку ту или иную информацию разного рода о своём мире. Это не значит, что человеку не может быть мучительно страшно и т.д. — та сторона есть мир чуждый людям по умолчанию, а ксенофобию никто не отменял. Но по крайней мере здесь у того, другого, есть цель сохранить партнёра в здравом уме, поэтому, если он достаточно мудр, он может в нужный момент отступить, не передавливать и пр. Более того, именно такие шаманы зачастую становятся полноценными шаманами сами, без обучения со стороны старшего или вообще вне шаманской традиции; в качестве учителя выступает собственно дух-партнёр!
Важно понимать, что это не означает, что шаманы второго типа какие-то там "особые и избранные". Личная сила шамана и его способности к взаимодействию никак не зависят напрямую от способа призвания; это параллельная шкала. Более того, оборотной стороной "рваного войлока" зачастую является куда большая свобода впоследствии в выборе методов и способов, определённая независимость — и, в случае, если обучение прошло качественно, уже куда большая неуязвимость к безумию, которое всё равно и навсегда остаётся постоянным риском и неразлучным спутником для любого шамана.
Духи, жизнь и смерть.
У монголов нет представления о классическом шаманском "духе-спутнике". Точнее, это понятие они трактуют гораздо шире, чем многие другие шаманские традиции.
Очень любопытно, что в предковом по отношению к монгольскому алтайском шаманизме это представление ещё как есть. Алтаец, становясь шаманом, в обязательном порядке получает "потустороннего зверя" — кер-тютпа, который с этого момента становится его бессменным спутником в путешествиях на ту сторону. В сущности, это существо становится своего рода "переводчиком" и "проводником" для шамана, и без него он не может осуществлять свои функции.
Монгольский шаманизм здесь в достаточной степени гибче. Нет, тебе совершенно точно не запрещено иметь сүнслэг туслах — духа-помощника — и многие прибегают к этой практике. Но это не обязательно, и более того — это может быть необходимым именно на раннем этапе. Идеальное положение дел в будущем для монгола выглядит иначе; проходя всё дальше по пути шаманского профессионализма, он в сущности становится духом сам, обретает өөр нэр — "другое обличье" (буквальный перевод "другое имя"), и с этого момента его отношения с духами той стороны скорее равные, дружеские или враждебные, но в "проводнике" он больше не нуждается, сам становясь таковым. Более того, собственно, только шаман, который в полной мере обрёл "другое имя", и может выступать в роли учителя — потому что может свободно играть роль "духа-тренера" для своего ученика. Дух-помощник юного шамана — это скорее всего тот, с кем его познакомил старый шаман и попросил присмотреть за учеником, пока тот набирает опыт и силу.
Скорее всего, на этом пути шаман постепенно теряет человеческий облик. Люди в собственном смысле этого слова на той стороне присутствуют только временно — проходя через неё к миру мёртвых, откуда потом могут вернуться на землю. Чтобы жить на той стороне, надо быть чем-то иным. Отсюда у монголов есть особое представление о шаманском посмертии — если всю жизнь ты был шаманом, то, скорее всего, ты не уйдёшь по естественному для остальных пути перерождения. Ты уже при жизни мутировал во что-то несколько иное, и после смерти ты имеешь и возможность, и уже по факту желание присоединиться к нечеловеческой флоре и фауне другого мира.
Случаи обратного — идейного ухода общечеловеческим путём — бывают и не осуждаются, но для этого шаману приходится заниматься своего рода особой самодисциплиной, готовя собственную смерть как некоторый ритуал. Иначе та сторона затянет тебя к себе по умолчанию.
Впрочем, вообще представление о зөв үхэл — "правильной смерти" — для шамана есть нечто базовое, этому их начинают готовить с самого начала. Шаман, особенно могущественный, не может позволить себе роскоши просто взять и умереть, впав перед этим в старческий маразм и т.д. Плохо организованная смерть шамана скорее всего означает появление агрессивного или безумного духа, который может причинить много вреда и людям, и общему климату; именно поэтому убивать шаманов надо с огромной осторожностью и желательно в присутствии и с помощью других шаманов. "Естественной" же смертью для престарелого шамана является в сущности ритуализованное самоубийство того или иного рода — зачастую в форме своего рода endura, когда шаман просто отказывается принимать пищу и погружается в длительную и осознанную медитацию смерти.
Разновидности шаманов.
Шаманы бывают разные. В сущности, нет и не может быть единого образа монгольского шамана. Варьируется всё, от любимых методов камлания до ритуализованных привычек в пище, что-то наследуется от учителя, что-то изобретается самостоятельно. Но тем не менее есть, пожалуй, одно базовое деление, которому монгольские шаманы в основном следуют.
Это деление на цагаан бөө (тюркское ак-кам) — "белых шаманов" и хар бөө (тюркское кара-кам) — "чёрных шаманов".
Тут надо сразу же задать одну важную тему. Большими такими буквами: это — НЕ "ДОБРЫЕ" И "ЗЛЫЕ" ШАМАНЫ. Западная символика белого и чёрного здесь ест людям мозг с неиссякающей силой, и это сильно портит понимание. Я давно рекомендую монголам переименовать своих шаманов в, скажем, "синих" и "коричневых", но они меня не слушаются.
На самом деле это просто деление по основному психологическому способу взаимодействия с сущностями той стороны.
Белый шаман — это "шаман-уговариватель". Его сила и суть в том, что он благодаря некоторым особым свойствам своей натуры симпатичен духам и способен воздействовать на них умиротворяюще и благожелательно. Его духи — это те, кого он привлёк, обаял, соблазнил. Для этого человеку необходимо развивать соответствующие черты своей натуры. Белые в норме неконфликтны, дипломатичны, харизматичны, умелые ораторы, склонны к компромиссам. Это о альтруистических чертах; если же смотреть с другой стороны, то белые — умелые интриганы, мастера иллюзий, способные продать расчёску лысому и слона — кому угодно.
Основной принцип ментальности белых — это бөөгийн хутга, "шаманский нож" (я всё время хочу это перевести как "бритва ак-кама"). Это философское название означает такой способ мышления, при котором ты как бы всё время "отсекаешь" лишние стремления и побуждения, оставляешь их хутганы нөгөө тал дээр, "с другой стороны ножа". Самоконтроль и постоянная готовность войти в чужой способ восприятия, чужую систему ценностей для белых — условия sine qua non. Это не значит, что белый обязан всегда чужую позицию разделять, но они обязаны создавать постоянное ощущение понимания и открытости.
Белые социальны. Они охотно общаются с людьми; они очень любят собираться кучей, устраивать всякие мероприятия, обмен опытом, дружеские состязания; один белый мастер зачастую учит нескольких учеников, и им хорошо вместе; для белого является нормой, например, передавать какой-то опыт чужим ученикам, и их учитель будет не в обиде.
Чёрный шаман — это "шаман-доминатор". Его сила — в его собственно силе, в страхе и уважении, которые он способен внушить. Он воздействует на духов через прямой агрессивный контакт. Его духи — это те, кого он подчинил, связал, заклял, одолел, или те, кто присоединился к нему из восхищения его мощью. Чёрные в норме самонадеянны, упёрты, яростны, склонны к вспышкам эмоций, бескомпромиссны. Это не значит, что чёрный неспособен договориться; но договариваться он всегда предпочтёт с позиции силы. Впрочем, при этом чёрные не любят лжи — кроме разве что военной хитрости, чтоб заманить врага в ловушку. А ещё они в норме достаточно бесстрашны — это необходимое качество для такого шамана, даже если ты сам по себе боишься — демонстрировать страх не стоит.
Основной принцип ментальности чёрных — это миний гарт миний ташуур, "моя плеть в моей руке". Это означает, что чёрный не должен сомневаться в своих эмоциях, должен им верить и следовать; сильные чувства и страсти — его оружие, он не должен соглашаться и повиноваться ни в чём, если на самом деле не согласен. Это его уверенность — и есть основа его силы на той стороне.
Чёрные не очень склонны к обществу, да и людям с ними зачастую нелегко. Собрать вместе большую компанию чёрных — получить конфликт. Стадо кошек. Чёрные очень редко берут больше одного ученика за раз, и к своим ученикам свирепо ревнивы — не дай бог тебе влезть в их отношения.
Для нормального существования монгольского общества категорически необходимы оба типа шаманов. Если вам нужно призвать доброго духа — зовите белого. Изгнать злого? Тут куда лучше справится чёрный. Помочь друзьям? Белый. Внушить страх врагам? Чёрный. Успокоить какую-либо территорию, привести в порядок её "потусторонний фон", чтоб всё шло должным чередом? Белый. Пуститься в рискованное странствие в самые глубины изнанки, чтоб спасти заблудившуюся душу? Чёрный.
С первого взгляда кажется, что чёрные куда ближе к срыву в безумие. Но на самом деле поехать крышей могут оба типа шаманов. Просто если неадекватный чёрный просто превращается в опаснейшего зверя, и обращаться с ним стоит соответственно — то сошедший с пути белый начинает, как бы так сказать, "наносить добро, причинять пользу и подвергать ласке". Самый известный поехавший чёрный — Тэнчжин, фигура легендарная, его на всякий случай до сих пор в Монголии и Бурятии именуют бөө-нойон, "Князь-шаман", не решаясь лишний раз произносить его имя. Вообще-то он сделал для Монголии много хорошего, усмирял стихии и отпугивал зло, но потом слегка улетел и — истребил во всей стране всех чёрных шаманов, кроме себя. Белых, что характерно, не тронул. Потом до конца жизни мучился от скуки. Среди поехавших белых самая известная фигура — Тэб-Тэнгри, который в своё время решил, что для общего блага нужно уничтожить светскую власть как идею и установить в Монголии шаманократию. Что характерно, был близок к успеху и в процессе этого натворил дел, но тут на его пути попался некто Чингиз, и всё кончилось закономерно.
В принципе нет никакого запрета на совмещение модальностей. Но люди, у которых это удаётся — давхар бөө, "двойные шаманы" — это ребята очень сложные. В сущности, тут нужна некоторая глубокая шизоидность; ведь такому шаману необходимо искренне совмещать в себе обе почти противоположных стороны личности, меняя их проявления по необходимости! Не всякий это сумеет и не всякий на это пойдёт. Тем не менее случаи бывали — и пользовались заслуженным уважением.
Последние века можно наткнуться также на термин шар бөө, "жёлтый шаман". Но это на самом деле не какой-то третий тип шаманов, а всего лишь человек, который практикует шаманские практики, будучи при этом буддистом по вероисповеданию. Разные шаманы относятся к этому по-разному, кто-то воспринимает вполне нормально, кто-то высмеивает; настоящего отвержения, пожалуй, нет — в конце концов, если ты воспитан как буддист, это совершенно не отменяет возможности возникновения у тебя шаманского призвания.
Векторы контакта с потусторонним миром.
Обычно, когда представляют себе непосредственно практику шаманизма, на ум приходят разнообразные "сценические" практики, пресловутые "танцы с бубном" и подробные рассказы-представления шаманов о путешествиях в загробный мир.
На самом деле, насколько я могу судить, это едва ли десятая часть действительного шаманского образа жизни; а именно — то, что делается на публику и для публики, чего шаманы в норме не гнушаются; они вполне естественно занимают свою нишу своеобразных "социальных психотерапевтов". Но тем не менее реальная работа шамана происходит, конечно, в узком шаманском кругу или вовсе наедине с той стороной; и она гораздо менее зрелищна.
Как-то каталогизировать и описать её очень сложно. На самом деле, общение с той стороной — это в первую очередь именно общение, которое настолько же сложно уложить в какую-то конкретную схему, как и общение между людьми. Но тем не менее некоторые, если угодно, тенденции, виды мотиваций и направленности монгольские шаманы для себя выделяют.
Контакты актуального шамана с иным миром делятся на два основных типа: хайлт и эрэлхийлэх. Оба этих понятия весьма трудно перевести.
Хайлт — это примерно "поиск", "искание", "quest", если угодно. Здесь намерение исходит от самого шамана. По какой-то причине, насущной или нет, он принимает решение вступить в контакт с другой стороной, отправиться туда или начать что-то там высматривать. Главная тема — что шаману что-то нужно там, он выступает как проситель или охотник. С одной стороны, он неизбежно рискует, с другой — ему принадлежит инициатива. При совершении хайлт шаман должен растопыриться, ослабить границы, сознательно уменьшить контролируемую преграду между разными, эту- и тусторонним состояниями своего сознания. Шаман здесь деятель, это его история.
Эрэлхийлэх — это как бы так перевести... "Преследование", "haunting", но без явного негативного колорита, что ли. Здесь инициатива однозначно исходит от той стороны. Собственно, призвание шамана — это первый эрэлхийлэх в его жизни. Что-то оттуда чего-то от шамана хочет. Здесь важно дополнительное деление: может быть ситуация, когда кто-то оттуда чего-то хочет сознательно, а бывает — когда что-то оттуда просто реагирует на шамана как на тонкое место в ткани реальности. Так шаман может получить спонтанную информацию, понять, что духам что-то нужно, просто почувствовать особое состояние той стороны в конкретном месте или времени.
Тут важно, что механически растопыриваться в ответ на любой запрос оттуда шаман — если он адекватен — ни в коем случае не должен. Здесь контроль принадлежит не в полной мере ему, а ведь на самом деле та сторона в известной степени "темна и полна ужасов". Поэтому навык того самого "различения духов" здесь категорически необходим. Человек, механически следующий любому эрэлхийлэх называется уже не "шаман", а "одержимый", и воспринимается в монгольской традиции как и везде — с изрядным опасением.
Различать между собой хайлт и эрэлхийлэх — это базовый навык шамана, и это не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Здесь всё дело идёт о внутриголовных вещах, ведь шаманы в норме не галлюцинируют — голос той стороны всё равно звучит именно у тебя в голове, и отличать его от собственного внутреннего голоса очень важно. Мне попадалась теория, что якобы архаичные культуры строятся на том, что древние люди считали внутренние голоса внешними и наоборот, и оттуда-де и появилась религия; так вот, как минимум монголы всю свою традицию строят именно на понимании отличия между одним и другим. Способов на самом деле масса. Могу ли я переформулировать запрос? Есть ли у этого желания причины в моих пожизнёвых стремлениях и естественной жизни? Или этот запрос наоборот чему-то во мне кажется диким и странным? Похоже ли это желание на то, как я обычно мыслю? В общем, здесь начинается море рефлексии и самоанализа, в принципе для шамана эти навыки важны.
Причём тут важно понимать вот что: опасность принять эрэлхийлэх за хайлт очевидна, это означает, что ты следуешь чужой воле как своей, ни к чему хорошему это привести не может (если уж на то пошло, доброжелательный дух зачастую предпочтёт сам представиться и всё обозначить гласно, чтоб не вызывать непоняток). Но есть опасность и в том, чтоб принять хайлт за эрэлхийлэх, внутреннее побуждение за внешнее. Представим себе шамана, который следует своим хотелкам, при этом искренне полагая, что этого хотят от него духи и поэтому это должно быть сделано во что бы то ни стало! Тоже неплохой способ сойти с ума, а безумие — как многократно сказано выше — это враг номер один и главнейшая опасность.
Шаманская техника безопасности.
Шаманство — опасная профессия. Естественно, что за века и века существования традиции сформировались некоторые негласные правила... которые сейчас, когда возрождается интерес к этому делу, становятся всё более гласными. Насколько я знаю, шаманы не то чтобы страдают от того, что к ним набегают желающие учиться извне — это скорее отличная гарантия от прессинга и осуждения — но если для монгольского или бурятского ребёнка какие-то штуки всосаны с первым самостоятельным глотком кумыса, то русские или китайцы так не мыслят и влипают иногда в совершенно очевидные ловушки.
Поэтому надо объяснять словами, и для этого придумывать или вспоминать, как это формулируется. Получается примерно вот такой список (конечно же, отдельные пункты могут разниться в зависимости от традиции, локации и интуиции).
1.
Мартсан
айраг сүйтгэх болно
— "Забытый кумыс испортится".
Сей
трюизм обозначает лишь то, что если
шаман не шаманит — не даёт конвенционного
выхода своему дару — то ничего хорошего
из этого не выйдет; дар-то никуда не
девается и начинает находить свои пути
наружу уже помимо воли хозяина. Это
прямой путь к безумию. Поэтому даже
когда от шамана никто не требует услуг
— или если он глубокий чёрный с дурным
характером и вообще с людьми не работает
— шаманить всё равно надо, для себя
самого и своих духов.
2.
Морь
алга болсон, тугал ни үлдсэн
— "Лошадь ушла, жеребёнок остался".
Так
делают кочевники, приручающие полудиких
лошадей; отпуская их пастись, мелких
жеребят привязывают у юрт. Лошади-матери
всегда вернутся к своим детям, а за ними
и жеребцы, таким образом стадо не сбежит
и не потеряется. Что это означает? Что
второй по значимости риск — увлечься
силой, красотой и ужасом той стороны и
остаться там навсегда. Эффект в зримом
мире тот же — безумие. Поэтому у шамана
всегда должен быть "жеребёнок", к
которому надо возвращаться. Любимый
супруг, дети, друзья, какое-то вообще
дело на этой стороне, которое будет
вспоминаться даже там. История про
одинокого шамана, аскета, у которого
нет ничего, кроме его призвания — это
не монгольская история.
3.
Гол
ууж чадахгүй
— "Реку не выпьешь" (вы ведь уже
поняли, что этот список составлял багатур
Очевидность?..)
Здесь
имеется в виду одна из главных опасностей
для шамана вообще: в погоне за силой
вступить в общение с чем-то, что априорно
сильнее тебя, обладает неким источником
силы, который по сравнению с твоими
скромными возможностями может выглядеть
как неиссякающий. Даже если это что-то
дружелюбно, а ты сам белый, как выпавший
снег — сущности той стороны не так-то
часто умеют соизмерять силы. Риск
поглощения твоей собственной сути,
самости, чужой природой — это то, чего
шаман любой ценой должен пытаться
избегать. В особенности если тебе для
совершения каких-то действий надо
впустить эту силу в себя самого, стать
её контактёром и проводником. Да: здесь
самая главная точка расхождения между
шаманизмом и монотеизмом любого рода,
в особенности авраамического. Монгольский
шаман в принципе предполагает наличие
в мироздании неких сил мирового же
масштаба, но близко общаться с ними не
желает концептуально; максимум — уважать
издалека. Для некоторых направлений в
христианской и исламской мистике
"совлечь с себя ветхого человека",
отказаться от самости, раствориться в
Боге — это цель целей; для шамана — один
из главных страхов.
4.
Газар
бүр өөрийн гэсэн ястай балдаг
— "В каждой земле свои кости лежат".
Эта
туманная формулировка означает, что
шаманизм — это не про фанатическую
преданность конкретным силам. Провозгласить
себя служителем только какого-то
определённого духа или места или силы,
проповедовать его, таскать с собой его
знаки, добиваться от других его признания
— с точки зрения бөө
мөргөл
это внезапно тоже путь к безумию. У
шамана могут быть свои симпатии или
антипатии на той стороне, но его основная
задача всё-таки в том, чтобы взаимодействовать
со всем, что ему встретится, и ничего по
умолчанию не отвергать — это сохраняет
ему возможность варьировать контакты,
постоянно "чувствовать поле", быть
готовым к любым встречам и любому типу
взаимодействия. В особенности это
актуально для кочевой цивилизации,
которая сама по себе предполагает
возможность оказаться за сто тыщ вёрст
от привычных мест — а ведь там тоже надо
как-то жить. Сейчас это помогает шаманизму
остаться конкурентоспособным в условиях
технического прогресса (провели железную
дорогу? ну ОК, давайте общаться с духами
железной дороги).
5.
Чи
ач зээтэй
— "Ты — внук".
У
монголов геронтократия и адское уважение
к старикам. Поэтому эта фраза означает:
"Ты здесь младший, проявляй постоянное
уважение!" Очень важно для шамана ни
на минуту не забывать о том, что он рождён
человеком и его возможности на той
стороне, как бы велик он ни был среди
своих коллег, уступают возможностям
почти любого из аборигенов. Выступать
с позиции реальной силы могут немногие
— и после долгих трудов; по умолчанию
лучше всё-таки считать себя слабейшим.
Тут особенно весело чёрным, сам путь
которых предполагает наглость и требует
предельной самоуверенности. По сути
этот казус решается так: белый транслирует
идею "Я добрая пушистая маленькая
мышка, погладьте меня", а чёрный —
идею "Смотрите, какая я злобная,
кусучая, опасная маленькая мышь, дешевле
дать мне то, чего я хочу, потому что вы-то
меня, конечно, раздавите — но в процессе
я вам ПАЛЬЦЫ НОГ ПООТКУСЫВАЮ АРРРРР!"
6.
Yхэх
үед та төрөх болно
— "Когда умрёшь — родишься".
И
что же, шаману так вечно и считать себя
мелкой тварью в опасной степи? Нет. На
самом деле, основной месседж обучения
шамана очень чётко несёт смысл "Отложи
свою гордыню, товарищ; не забудь, но
отложи. То, что ты делаешь сейчас, та
жизнь, которой ты живёшь — это твой
первый, подготовительный этап. И когда
ты правильно его проживёшь и правильно
умрёшь — вот тут-то всё и начнётся, и
там ограничений для тебя уже не будет".
Собственно, о шамане, который достиг
реальных высот ещё при жизни, говорят
"Тэр
үхэхийнхээ өмнө үхсэн"
— "Он умер раньше своей смерти";
звучит зловеще, но означает лишь то, что
ещё во плоти этот человек уже обладает
силой полноценного духа.
Кто на той стороне живёт.
Та сторона — пространство огромное и разноуровневое. Оно естественно и разнородно населено. Худо-бедно разбираться в этом населении необходимо — понимая чётко при этом, что всё равно до конца не поймёшь и не классифицируешь. Но монголы всё-таки примерно пытаются.
Во главе монгольского космоса, как поту-, так и поэтустороннего, стоит Нечто, именуемое Тэнгри (также Тэнгэр, китайское Тянь). Тэнгри есть универсальный, глобальный, сверхличностный принцип мироздания, не подчиняющийся никаким законам, но сам порождающий из себя закон. Оно не благое в нашем понимании, оно вообще очень "оно". Принцип его действия людьми, в том числе и шаманами, не особо постигается. Шаманы с ним не работают и работать не могут. Время от времени тем не менее рождаются особые люди, которые могут слышать "волю" (на самом деле скорее течение, ритм) Тэнгри и реагировать на это. Такие люди называются зөнч (примерный перевод — "пророк"), и вокруг них почти всегда происходят глобальные социальные и культурные перемены. Последним зарегистрированным образцом подобного дара среди монголов были Тэмуджин Чингиз-хан и его старший внук Бату Саин-хан; с тех пор таких не рождалось. Принято считать, что зөнч таки получаются из людей с шаманским призванием, но специфически блокированным, нереализованным, и не сошедших при этом с ума почему-то — что и объясняет крайнюю редкость их появления.
Самые могущественные существа с личностью и поведением в монгольском мире — это так называемые тэнгерины (Тэнгэрийн). Это такие, как бы сказать, "чины ангельские"; разумные, прекрасные, чудовищно сильные, обитающие в небесных просторах за пределами зримого неба, они живут по сути своей таинственной жизнью, к людям относясь по-разному. Известно, что есть тэнгерины, расположенные к людям и склонные иногда людям помогать по собственной воле; есть и тэнгерины, безразличные к людям и могущие помочь только случайно, если каким-то чудом привлечёшь к себе их внимание (но могут и разозлиться на раздражающую хрень с непредсказуемыми последствиями). И есть откровенно враждебные тэнгерины, чьего внимания ни в коем случае нельзя к себе привлекать. Известно, что доброжелательные тэнгерины из-за чего-то враждуют со всеми остальными и временами ведут разрушительные сражения, после которых вселенную ещё долго лихорадит. Вождя доброжелательных тэнгеринов монголы называют Хормуста — и да, товарищи, это Ормузд, в смысле Ахура-Мазда, заимствованный ранним монголоидным населением Степи от предшествовавших им и соседних людей иранской крови. С тэнгеринами шаманы тоже не работают, их невозможно заклясть или привлечь, можно только им время от времени молиться, и для этого шаман не нужен.
А вот с кем шаманы, собственно, и работают — так это с огромной массой духовного населения непосредственно Нижней Земли, по-монгольски Этүгэн. Они так и называются — доод, "нижние". Это существа разной силы, но всё-таки не догоняющие по могуществу среднего тэнгерина. Их мир — совершенная тень зримой земли, с несколько иной, но подобной географией и иными, но постижимыми законами. Хорошо обученный шаман может там чувствовать себя как дома. Среди "нижних" есть свои "ханы" и "нойоны" — правители и князья, которым подчиняются иные; есть свои высокоразумные существа и свои животные с растениями. Так или иначе, вот это пространство и есть область широкого применения всех способностей и навыков шамана.
Помимо упомянутых выше аборигенов — оршин суугч, "жителей" — на той стороне блуждают и үхсэн хүн, мертвецы. Дело в том, что непосредственно мир мёртвых в монгольской мифологии лежит за пределами той стороны как таковой. Души людей уходят в него, пересекая мир духов — и могут из-за чего-то заблудиться, застрять, не дойти до цели. И если мёртвый шаман к подобному итогу и стремится — он и не хочет в норме идти нормальным путём людей — то человек без шаманского призвания, оказавшись в таком положении, жестоко страдает, начинает докапываться до живых и гневаться или молить о помощи. Обнаружение таких заблудившихся душ и их отправка по положенной дороге есть ещё одна из основных обязанностей любого шамана, и это чуть ли не его первейший долг, ради этого можно забить на всё остальное.
Нормальный умерший уходит за ту сторону на неведомые просторы. Что с ним там происходит — неизвестно, но рано или поздно его душа перерождается в смертном мире заново, обновлённой. Шаманы могут ненадолго заходить в ближние области мира мёртвых, где находятся души, ещё помнящие земную жизнь, и получать от них информацию, но долго там находиться или описать законы этого "третьего" мира они не в силах.
Особые гости с той стороны.
Помимо больших классификаций потусторонних жителей, в монгольской традиции существуют ещё и своего рода особые профессии или типы духов, ведущих несколько отличный от остальных образ жизни. Они на самом деле очень важны для повседневной монгольской мистики, поэтому о них стоит поговорить отдельно.
Монгольский миф невозможно представить себе без докшитов (догшд). Это слово переводится как "яростные" или "бешеные", и означает специфических духов-хранителей местности. Ну то есть как, хранителей... таких хранителей, которые на всякий случай уконтрапупят вас превентивно задолго до того, как вы навредите их любимой локации. Докшиты бывают большие и малые, очень злые и не очень, договороспособные и нет, но вот добрыми они не бывают по определению. Чтобы у местности появился докшит, обычно надо, чтоб там пролилось много крови или что-то в этом духе; тогда обычный хозяин местности может переродиться и стать "бешеным".
Среди докшитов особенно выделяются те, кто считает своей землёй всю Монголию. Их особенно боятся и особенно почитают, потому как они на самом деле очень полезны для страны и вредны для её врагов.
Чёрные шаманы любят докшитов и хотят быть на них похожими. Буддисты считают, что докшиты приняли учение Будды и теперь нападают только на врагов жёлтой веры; остальные монголы относятся к этому мнению скептически.
Другой значимый типаж, тоже играющий огромную роль в монгольской мистической истории — это хубилганы (хувилгаан) или "перерожденцы". Не обманывайтесь этим термином; на самом деле с монгольской точки зрения перерождаются все — рано или поздно души людей возвращаются из мира мёртвых на землю. Хубилганы отличаются тем, что они приходят в людские тела не из мира мёртвых, а из реальности духов. То есть это изначально аборигены той стороны, которые за какими-то своими целями решили вдруг воплотиться людьми и попробовать прожить человеческую жизнь. Обычно результат как минимум незауряден. Хубилганы могут как прожить одну жизнь для выполнения конкретной цели, так и возвращаться в мир живых снова и снова.
Самый известный, наверное, хубилган — это, конечно же, Гэсэр, великий Гэсэр-хан. С ним удивительно то, что он даже не "нижний" дух, а полноценный тэнгерин, более того — сын самого Хормусты, в некой древности решивший пожить на земле ради спасения людей и воплотившийся в бедной монгольской семье. Про приключения Гэсэра, он же Джор, он же неунывающий Сопляк Цзуру, сложена чёртова уйма историй; монголы его очень любят. Он был хитрец, трикстер и стратег, настоящий монгольский герой, натворил много добрых дел и заложил основы степной культуры и государственности. Его любовь к людям была так велика, что даже после смерти своего человеческого тела он не вознёсся обратно на высшие небеса тэнгеринов, а остался жить на той стороне земной Монголии, кочуя по миру духов со своей сияющей дружиной и причиняя неудобства злу. Если во время путешествия на ту сторону шаман вдруг мгновенно и безболезненно умирает — считается, что он встретил гэсэрову кавалькаду и Небесный Хан забрал его в свою дружину; нет чести выше и судьбы почётнее.
Другим известным хубилганом была могущественная нижняя сущность, решившая воплотиться в теле Цаган-Хатуни, известной нам более под именем Екатерины II. Именно поэтому она сделала столько блага своим новым подданным-бурятам. Екатерина, кстати, про эту версию своего происхождения знала и не протестовала — думаю, быть туземной богиней ей было даже как-то лестно.
История русских хубилганов на этом не заканчивается. Когда в начале ХХ века в Монголию пришло великое зло в лице китайцев, один из страшнейших докшитов, некто Махагала (или Чжамсаран — об этом монголы спорят), явился в родные края, облачённый в тело барона и белого генерала Романа Унгерна. По своей лютой природе он натворил немало жестокостей, но Монголию от китайцев всё же освободил. Опасаясь жить рядом с бешеным духом в мирное время, монголы сплавили его обратно в Россию, где он и был упокоен при несознательном участии большевиков. Но память осталась.
Ну и Далай-Лама, конечно. Даже монголы, не почитающие Будду, признают, что этот вневременной товарищ — несомненный хубилган.
Вопрос "силы" шамана.
Я специально беру слово "сила" в кавычки. Насколько мне известно, никакого подобия современной нью-эйджевской "энергетической" модели "личной силы" в монгольском шаманизме нет. Не существует никакого понятия, если угодно, "маны", которую можно накапливать и тратить, которая расходуется на совершение определённых действий и нуждается в восстановлении. Шаман может устать, как и все, или впасть в тоску, и оттого потерять временно готовность к работе; духи могут помочь ему восстановить силы, но речь здесь идёт только о его самых обычных, человеческих, практически телесных по сути силах. Не о "силе его шаманского дара"; дар – постоянен и воспринимается как данность, он либо есть, либо нет.
Тем не менее даже сами носители традиции регулярно употребляют фразы типа "она ещё сильнее шаманка, чем её мать" или что-то в этом роде. Что они имеют в виду? Чем в монгольской школе измеряется "уровень" шамана?
Первое важное понятие здесь – мэдлэг: "знание". Собственно, гнозис. Шаман, который знает о духах и их путях больше, который более сведущ в самой по себе изменчивой "физике" той стороны и её законах, который провёл в том пространстве больше времени и лучше его изучил – по определению "сильнее" менее сведущего собрата. Он не совершит некоторых ошибок, пройдёт более коротким путём, заметит то, что не заметит другой, потому что знает, куда смотреть. Шаманизм – это профессия, и как в любой профессии, образование, опыт, найденные и опробованные ухватки здесь решают очень многое.
Второе, что есть у шамана – ураг-төрөл: "родство", "сродственность", "принадлежность к роду". К какому роду? Да к потустороннему роду духов, естественно. Чем дальше шаман ушёл по пути уподобления существам той стороны, чем более стойкое и сильное его другое обличье, чем менее он человек – тем он опять же "сильнее", потому что та сторона легче узнаёт в нём своего и охотнее подчиняется. С другой стороны – как неоднократно сказано выше – это и делает его уязвимым к сумасшествию, к потере контроля над собой и, возможно, себя как такового. Так что это, пожалуй, самый рискованный аспект шаманской "силы".
И, наконец, третий "параметр" – өсөлт: "рост", "размер". Это то, насколько шаман, уже осознавший себя как одного из духов, "вырос" и освоился на той стороне, какое место он занимает в тамошней экосистеме и как продвинулся по "пищевой цепочке", если угодно. Но тут важно понимать, что обычно "расти" шаман начинает уже после того, как его земная жизнь закончится. Поэтому обычно об этом говорят как-то так: "Мой дедушка был большой шаман, опытный, а сейчас вот вырос там уже как следует и мне помогает, снится вот иногда, советы даёт".