Как описать сверхценников и сверхценное мировоззрение

Георгий Массадов

Коль в прошлый раз я описал рациональных гедонистов, то пора бы описать их заклятых врагов — сверхценников. Они являются диаметрально противоположными субъектами — если рационально-релятивистские ценности существуют для человека, то у сверхценников человек существует для ценностей. Именно смысл жизни человека определяется тем, как он служит сверхценностям.

Всякое оформленное мировоззрение сверхценного типа состоит из шести элементов, призванных логически его связать и обосновать:

1. Абсолют — высшая сущность, чья цель заключается в том, чтобы императивно возложить на человека долг. Это может быть всем, чем угодно — чаще всего это какой-то бог: личностный бог (авраамиты, зороастрийцы, кришнаиты) или метафизический безличностный бог (неоплатоники, гностики, каббалисты), пантеистический бог (стоики, нацисты, либертины де Сада, движение за вымирание человечества) или прогресс в том или ином понимании (коммунисты — прогресс как увеличение справедливости, либералы-мондиалисты — прогресс как увеличение свободы, Нестеренко — прогресс как увеличение разума); в качестве такой сущности могут выступать отдельные элементы психики (мировая воля у Ницше), некий аспект бытия (пассионарность человека в мифологии Льва Гумилёва), некий абстрактный философский принцип, по которому существует цивилизация или происходят события (Закон диалектического развития у коммунистов, Логос Аполлона у Дугина (аскетичность и мужская воинственность), какое-нибудь абстрактное Дао). Ключевая особенность Абсолюта — его существование или его приоритетность не выводятся из верификации, а признаются на основе чистой веры (то есть навязчивой бредовой идеи), которая может быть прямо подана как вера богооткровенная, а может быть маскироваться в рамках псевдологического мышления. Например: Яхве-Аллах у авраамитов, Орзмазд у зороастрийцев, Отец Эонов у гностиков, Кришна у кришнаитов, Демиург у платоников, Единое у неоплатоников, пантеистический бог у нацистов, стоиков и либертинов де Сада, Эйн Соф у каббалистов, Абсолютный Дух в гегельянстве, мировая экосистема (де-факто пантеистический бог) у движения за добровольное вымирание человечества, закон диалектического развития/мировой прогресс (выраженный в распространении справедливости) у коммунистов.

2. Абсолютная истина — набор суждений, лежащих в основе учения. Не требуют внутренней согласованности и правдоподобия, абсолютно произвольны. Как я говорил выше, могут прямо описываться как божественное откровение (авраамиты, зороастрийцы, кришнаиты, бахаи, гностики, манихеи, неоплатоники), а могут маскироваться в рамках логического мышления и даже выводиться под лженаучные теории (саентологи, коммунисты, нацисты, мондиалисты, движение за добровольное вымирание человечества, Нестеренко, Гумилёв, Платона можно отнести сюда же — так как теория мира идей была научной по меркам его времени) — во втором случае такие суждения игнорируют принцип Юма, поразительны тем, что произвольны (то есть на основании тех пустых умствований, на основе которых они выводятся, можно вывести суждения полностью противоположные), невозможно представить опытную проверку, которая могла бы потенциально опровергнуть их суждения (критерий Поппера они не проходят). Что представляют собой эти псевдологические построения сверхценников, лучше всего можно понять на примере «Граждан СССР» — эти считают, что СССР не развалился, а нынешняя власть незаконна, так как она — всего лишь торговая компания — а раз не законна, то платить им деньги за ЖКХ граждане СССР не обязаны (по какому такому праву они решили, что не обязаны платить за ЖКХ, даже если живут в другой стране, одному Йог-Сототу известно). Как и подчиняться законам РФ. С саентологами даже судились, так как они выдавали за науку свои методы, обещая лечить людей — потому, под натиском исков и разбирательств, саентологи были вынуждены признать себя официальной религией, а свои чудо-приборы — предметами ритуального культа. Так как рациональный релятивизм отрицает возможность познать абсолютную истину, в его рамках всякая идея, постулирующая как абсолютная истина, уже рассматривается как навязчивая бредовая идея, потому она считается злом сама по себе, вот просто потому что она «абсолютная».

3. Миссия — из этих суждений выводится предписательная система, которая призвана организовывать адептов. В случае их высокой самоорганизации, оформляется как доктрина. Например: путь в рай у верующих, классовая борьба и доктрина поддержки интересов пролетариата у коммунистов, расовая война у нацистов, объединение человечества у мондиалистов и бахаев (кроме банального пути в рай, у бахаев есть и такая миссия), борьба за чистоту генофонда/этноса у тех же нацистов, у Климова и у Гумилёва, стремление построить идеальное государство у Платона, психологическое формирование из себя бесстрастного мудреца-аскета для стоиков, психологическое формирование из себя независимой и волевой личности у ницшеанцев.

4. Группа миссии — общество служителей, они, если их много, строго делят мир на своих и чужих. Например: правоверные у верующих, члены правильной расы у нацистов, «всё прогрессивное человечество» у коммунистов и т.д.

5. Внешний мир — люди, которые не прониклись богооткровенными идеями, их ресурсы и земли. Отношение к ним варьируется: если у сверхценников имеется государство, то оно будет стараться занять конкретную территорию, чтобы господствовать там, поддерживая более дипломатические отношения с внешним миром — это Земля обетованная/Lebensraum. О такой манере я расскажу ниже. Обычно внешний мир у них маркируется неким термином, типа «язычники», «гои», «серая раса», «буржуазное общество» и т.д.

6. Антиначало — это злодейская сущность, которая отвращает правоверных от миссии и, не редко, служит источником всего мирового зла. Может быть чем угодно: личностным мифическим существом (Дьявол и Шайтан у христиан и мусульман, Ахриман у зороастрийцев, Ялдабаоф у гностиков), неким глобальным аспектом бытия (материя у неоплатоников, кришнаитов, гностиков и манихеев, безличная ритуальная скверна у иудеев, Клипоты у каббалистов, мировая деградация всех вещей у платоников — деградация по мере их отдаления от идеальных прообразов), конкретной группой людей (вредоносные расы нацистов, дегенераты в мифологии Климова, полудэвы зороастризма), это может быть отдельная черта психики (рабы по духу у Ницше, животно-иррациональная природа человека в мифологии Нестеренко, частно-капиталистические желания и интересы у коммунистов, «стадно-пещерные инстинкты» в мифологии сверхценных либералов, подозрительность к свободе у Розова, индивидуалистические желания у легистов) или общий принцип построения общества (мировая разобщённость у бахаистов, цивилизационный/политический застой у Гегеля, институт государства в мифологии либертарианцев, антисистемы Гумилёва и Логос Кибелы у Дугина, который включает в себя мужскую слабость и гедонизм).

Если разбирать подробно характерные постулаты сверхценничества, то они таковы:

1. Императивное получение Смысла от Абсолюта — если рациональный релятивист живёт сам для себя, то сверхценник измеряет свой смысл жизни в том, сколь он угоден Абсолюту. Значимое деяние измеряется в значимости угодности или негодности Абсолюту, лучше всего это продемонстрировал Маркиз де Сад в своих бесконечных рассуждениях на тему, «что есть то, а что есть сё с точки зрения Природы».

Иной пример можно найти у Клайва Льюиса, когда он рассуждает по поводу божественной любви: "Итак, страдание людей нельзя примирить с бытием Бога-Любви лишь до тех пор, пока мы понимаем любовь в обычном, пошлом смысле и ставим человека во главу угла [то есть пока мы остаёмся в рамках рационального релятивизма]. Но человек — не центр. Бог существует не для него, и сам человек существует не для себя. «Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено» (Откр. 4: 11). Мы созданы не для того, чтобы мы любили Бога (хотя и для этого), но чтобы Его любовь могла успокоиться нами. Требуя, чтобы Он был доволен нами, какие мы есть, мы требуем, в сущности, чтобы Он перестал быть Богом; но Он — Бог. Его любви противно и невыносимо многое в нас, и, поскольку Он все же нас любит, Он должен сделать нас достойными Своей любви. Мы даже не хотим в лучшие наши минуты, чтобы Он мирился с нашей нечистотой, как не захочет собака, научившаяся любить человека, чтобы человек потерпел в своем доме грязную и блохастую тварь. Бог стремится не к тому, что мы сейчас и здесь зовем «счастьем»; но, когда мы станем достойными Его любви, мы будем счастливы." Человек существует не для своего комфорта, а для того, чтобы служить средством удовлетворения чувств Ньярлатхотепа, для которого существует мироздание; хотя даже словом «любовь» характеризовать эти чувства — уже софистика.

Иной показательный пример, когда Льюис рассуждает про дуализм: "Эти две силы, или два духа, или два бога — добрый и злой — абсолютно независимы. Оба они существуют в вечности. Ни один из них не создавал другого, ни один не имеет преимущественного права называться Богом. Каждый из них, очевидно, считает себя хорошим, а другого плохим. Один любит ненависть и жестокость, другой — любовь и милосердие, и каждый держится своей точки зрения. Что же имеем в виду мы, когда называем одного из них силою добра, а другого силою зла? Мы либо говорим этим, что почему-то предпочитаем одну из этих сил другой — как можем, например, предпочитать пиво сидру, либо подразумеваем, что, независимо от того, что эти силы думают о себе или что мы, люди, думаем о них, одна из них действительно неверна и несомненно ошибается, принимая себя за добро. Если мы имеем в виду, что первая сила нам просто больше по вкусу, то мы вообще должны отказаться от разговора о добре и зле. Ибо «добро» означает нечто такое, чему мы должны отдавать предпочтение, независимо от того, что нравится нам. Если бы «добро» было добром только потому, что нам вздумалось принять его сторону, оно не заслужило бы своего названия. Так что мы должны признать, что одна из этих двух сил — объективное «зло», а другая — объективное «добро». Однако в тот самый момент, когда вы признаете это, вы добавляете к двум силам, действующим во Вселенной, третью — какой-то закон, или стандарт, или правило добра, с которым одна из них согласуется, а другая — нет. Но поскольку обе силы судятся им, то этот стандарт, или Существо, установившее его, оказывается вне наших двух сил и гораздо выше их обеих. Вот этот-то закон, или Существо, и будет истинным, настоящим Богом. Фактически, называя силы, о которых идет речь, добром и злом, мы имеем в виду, что одна из них в правильных отношениях с истинным, высшим Божеством, а другая противится Ему."

Тут Льюис уже безграмотен, когда говорит «этот-то закон» — так как давать этическое предписание может только разумное существо — безличный закон ничего давать не может. Данный аргумент, про наличие некой внешней сущности, которая обязательно будет задавать моральный стандарт, чтобы представления о добре и зле имели бы смысл, я высмеял, когда написал в своём фанфике эпизод, где Ньярлатхотеп требует признать свои садистические хотелки морально положительными ну тупо потому что он Бог. Словно Льюису недостаточно того, что если во Вселенной существует некое могущественное существо, которое желает, чтобы все в идеале удовлетворяли бы свои желания так, чтобы никто не страдал, (допустим, Каору Нагиса) и есть ещё одно могущественное существо, которое желает удовлетворять свои хотелки, совершенно не думая о том, кто от этого пострадает, да ещё и причиняя страдания как самоцель, не ограничивая себя вообще ни чем (Ньярлатхотеп) — этого что, недостаточно, чтобы мы, во всяком случае, назвали Каору симпатичным, а Ньярлатхотепа — поганой сволочью? Нет, Льюису нужна ещё третья, стоящая выше них сила, чтобы ему, Льюису, сказать, кого из них считать хорошим, а кого дурным. Иначе, по его мнению, добро и зло не имеют смысла. Хорошо, допустим сила, стоящая выше Каору и выше Ньярлатхотепа — а именно, Султан демонов Азатот, вдруг, несмотря на своё безумие, скажет нечто внятное: «Каору — хороший, Ньярлатхотеп — плохой» или «Каору — плохой, Ньярлатхотеп — хороший» — ну вот потому что Азатоту так нравится. Что тут играет ключевую роль, по мнению Льюиса? На первый взгляд — могущество: самое могущественное и древнее божество должно говорить, что хорошо, а что плохо (и этот аргумент я высмеял, уже когда дал слово Ньярлатхотепу). Льюис, похоже, и сам понимает, что это глупый аргумент, иначе бы он не плясал вокруг «божественной любви» — а тупо сказал бы, что у Яхве самый Большой Пистолет, потому он прав. Однако, понять Льюиса можно, и когда понимаешь, то хочется взять портрет Дэвида Юма и повесить его над кроватью Льюиса. Ибо «добро» означает нечто такое, чему мы должны отдавать предпочтение, независимо от того, что нравится нам. Никакого «должны» нет и быть не может, так как нельзя вывести из суждений о существующем то, что должен ты делать. См. Принцип Юма. Можно предоставить суждение о морали от некоего индивидуума, который считает, что так обстоят дела, что это вот — добро, а это — вот зло. Но никто не обязан логически с ним считаться. То есть такого добра, которое все должны считать добром, просто не может существовать логически, вне зависимости от существования или не существования богов, их мнений и вкусов.

Как-то раз Немировский, в целях борьбы со сверхценнками, даже предложил идею языка, где обязательным требованием было бы указывать, когда речь идёт о суждениях о должном или оценочные суждения, кто эти суждения говорит. Скажем, на таком языке нельзя сказать «его мысли были чисты», можно сказать только «его мысли были общественно похвальными».

2. Полная произвольность — всякая идеология исходит из ряда аксиом, после чего выводит предписательные суждения. У сверхценника они полностью произвольны, так как сам набор почитаемых им ценностей произволен. Их может не волновать даже логическая связь между положениями своего же учения. Например, у свидетелей Иеговы запрет на переливания крови оправдан тем, что переливание крови передаёт на карму человека чужие грехи. Но при этом у них Абсолют — это личностный бог, а не какой-то безличностный, такой бог видит всякий момент жизни адепта и осмысляет, какие грехи совершил лично он — потому для его оценки невозможно чисто механически что-то перелить. Но свидетелей Иеговы это не волнует.

Это, впрочем, лишь пример внутреннего идейного противоречия, но куда важнее, что сами постулаты берутся словно бы из ничего. Например, сверхценное движение за добровольное вымирание человечества констатирует — человечество отличается от других форм жизни и негативно на них влияет, из этого следует, что человечество — ошибка природы (само по себе это абсурдное, с точки зрения рационального релятивизма высказывание, так как ошибка может быть лишь в намерении разумного существа, каким природа не является), из этого адепты мировой экосистемы делают вывод, что человечеству лучше бы пойти на добровольное вымирание во имя благополучия экосистемы. Ну как, логично? Что, как, вообще, почему? Все остальные сверхценные системы построены по такому же принципу. Вот Гитлер и злодеи де Сада исходят из того, что Природа (то есть пантеистический бог) производит разных живых существ, но она желает естественной борьбы между ними. Потому что Гитлер, что злодеи де Сада выступают против всего, что препятствует естественному отбору, так как он приводит к дегенерации человечества и не позволяет ему осуществить замыслы Природы. Вот только у Гитлера производимые Шуб-Ниггурат существа должны группироваться по кровному признаку в «расы», которые, в виде целой «расы», должны вести бой за выживание и укрепление расы — но у де Сада каждый индивид сам за себя. Спрашивается — почему? А потому что гладиолус! Де Сад последователен, ровно как и в итоговом выводе — по его мнению Природа желает уничтожения человечества, она — мать, которой доставляет кайф пожирать своих детей. Но у Гитлера более позитивная программа — он хочет очистить свою расу от вредоносных примесей и дать ей жить в утопии. Спрашивается: почему у де Сада и у Гитлера, исходя из «естественного откровения», выводится разное? А потому что.

Иной, более философский пример. Зороастрийцы делят мир на два полюса — то, что имеет отношение к полюсу жизни/Орзмазда и то, что имеет отношение к полюсу смерти/Ахримана. Огонь и вода, как святые стихии, считаются величайшими проявлениями доброго полюса. Гомосексуальность считается величайшим проявлением полюса смерти. Оно понятно: без воды жизнь невозможна, а огонь отождествляется у них с внутренней температурой — без которой жизнь тоже невозможна. Гомосексуальность, как идейная инверсия акта размножения, понятно почему отнесена к смерти (да ещё и в превосходящей степени). Но давайте присмотримся по другому. Огонь и вода не только обеспечивают жизнь, но и могут запросто вас избавить от жизни, в свою очередь гомосексуальность может способствовать жизни. Гомосексуальные люди могут сами не производить детей, но при этом участвуют в жизни всего общества, помогая ему выживать — при этом гомосексуальные пары могут воспитывать чужих детей, чьи родители погибли/отказались от них, то есть они образуют свободное место. Наконец если гомосексуальные люди захотят завести детей, они могут пару раз для этого совокупиться — скажем, гей с лесбиянкой — что такого плохого, если они, параллельно воспитанию детей, будут сношаться в задницу? Гомосексуальные связи в мужских коллективах могут скреплять эти самые коллективы, снижать уровень агрессии. Общества, доброжелательные к ЛГБТ, будут иметь более низкий уровень общей агрессии. Также я читал, что одно племя жило в очень суровых условиях, где невозможно постоянно размножаться, потому они делали это только в ряд периодов — а в остальное время они занимались гомосексуальными сношениями. Короче говоря, гомосексуальность может, в отдельных случаях, поддерживать и уж точно не мешать размножению и выживанию. Отсюда, если мы рассуждаем, исходя из принципов объективизации языка, можем сделать вывод, что огонь и вода, ровно как и гомосексуальность, могут как вредить, так и помогать смерти или жизни, или не мешать, стало быть ни одно из явлений не имеет своей безусловной доброй или злой природы. И во всяком случае было произвольно назначать что-то одно на ту или иную роль. Но у зороастрийцев оно именно так — при этом засуха у них приписывается Ахриману, хотя засуха — это также увеличение температуры, то есть огонь, который по части Ормазда у нас, не так ли? Короче, это ещё один пример полной произвольности сверхценничества. Только если у зороастрийцев поставлен дуализм жизни и смерти, у манихеев — это дуализм духа и материи, где всё хорошее и дурное приписывается соответственно — это также полностью произвольно.

Наконец, чтобы заключительно показать произвольность сверхенничества (и его нелепость) возьмём такой пример. Вот такая у нас ценность — свобода. Она является ценностью для христиан, либертинов де Сада, меганезийцев Розова, Каору, дуниан и Богов Хаоса из Вахи. Вот они её взяли и выводят следующие постулаты:
• С точки зрения христиан свобода человека — это свобода от греха, это когда он сам доходит до того состояния, чтобы абсолютно добровольно выбрать любить бога и отторгнуть грех. При этом важно вести над собой духовную работу, чтобы очистить своё сознание от греха, это и есть путь к свободе.
• С точки зрения либертинов де Сада свобода — это тогда, когда человек с чувством внутренней правоты может реализовать все свои желания, к которым его располагает Природа. В том числе насиловать и убивать. При этом важно вести над собой духовную работу, чтобы избавить своё сознание от всего внешнего внушения и слушать лишь голос Природы, которая говорит голосом страстей — это и есть путь к свободе.
• С точки зрения Каору свобода — это когда твою личность не ограничивают никакие экзистенциальные ограничения. Каким является и сама жизнь — потому Каору покончил с собой, чтобы стать абсолютно свободным. Как вам такой путь к свободе, а, либертарианцы?
• С точки зрения дуниан свобода — это очищение сознания от страстей, эмоцией, чуждых мемов, обычной морали и т.д. Просто, чтобы ощущать себя идеально свободным и, видимо, ничего с этим не делать, так как побуждения что-то делать — это уже ограничения. По мнению дуниан один человек не сможет достичь этого состояния, ровно как и целое поколение, потому по ходу смены множества поколений дуниане выводят с помощью евгеники сверхчеловека, который, ощущая себя идеально свободным, сидел бы в силу этого на попе. В этом они находят свободу. Ну, как, нравится?
• У Хаоса сколько Богов, столько и точек зрения — у Слаанеш она совпадает с либертинам де Сада; у Кхорна свобода заключается в освобождении себя от слабостей характера, будь то трусость, слабая воля и так далее; у Нургла свобода заключается в освобождении от страха и тревог, его свобода — полное духовное спокойствие (тем самым он напоминает стоиков); у Тзинча свобода — это освобождение от духовного застоя, от рабства предрассудков и прихотей судьбы; у Малала свобода — это освобождение от стоящей над тобой властной доминанты.
• У Розова свобода — это жизнь в государстве, где запрещено запрещать, в том числе учителям учить учеников чему-то однозначно оценочному.

Итого, беря ценность личностной свободы как надперсональной ценности, все последующие предписания и ценности будут идеально произвольными — отданными на откуп фантазии сверхценника и его навязчивых бредовых идей — так как он понимает их как императивную абсолютную истину по отношению к себе.

3. Набор конкретных ценностей, которым служит человек: эти ценности требуют от человека отказываться от личных удовольствий главным образом ради служения им. Эти ценности так или иначе связаны в системе, но обычно (как огонь и вода у зороастрийцев, как раса у нацистов или экология у адептов вымирания) набраны, как я доказывал выше, совершенно произвольно. Любая вторичная выгода от служения этим ценностям рассматривается не как самоцель. Например, коммунисты помогают пролетариату не ради самого пролетариата, а потому что он как ценность — инструмент служения мировому прогрессу и мировой справедливости. Более того, если вы будете служить сверхценности ради личной выгоды, вас, в рамках такой системы, станут порицать или начнут выговаривать. Во всяком случае — на словах.

Примеры таких ценностей:
• Бог у теоцентристов.
• «Любовь» у христиан, тождественная, в их понимании, Яхве. Что означает свобода в их понимании, я уже говорил.
• «Жизнь» у зороастрийцев, тождественная, в их понимании, Ормазду.
• Идеальное государство у Платона.
• Сильное государство у Гегеля.
• Спасение души из оков материального мира у джайнистов и манихеев-гностиков.
• Идеально здоровая, жизненно-активная и пассионарная нация/этнос у нацистов, Гумилёва, Климова, Дугина.
• Справедливый общественный порядок у коммунистов.
• Пацифизм у толстовцев и джайнистов.
• Состояние атараксии у стоиков. Атара́ксия — душевное спокойствие, невозмутимость, безмятежность.
• Индивидуалистическая свобода у ницшеанцев, либералов и либертарианцев.
• Экологическая гармония у движения за добровольное вымирание человечества.
• Гармоничное единение человечества у мондиалистов и бахаев.
• Законы общества у легистов.
• Развитие цивилизации у Гегеля, в смысле постоянной борьбы и конкуренции государств/наций.
Ценностей в рамках одного учения может быть несколько, часто они отождествляются или логически выводятся одна из другой, образуя иерархию.

4. Борьба с похотениями — главная задача всякого сверхценного учения заключается в потом, чтобы помешать вам насладиться жизнью. Так как смысл жизни сверхценников привязан к служению, то они враждебны к тем желаниям, которые человека от этого отвлекают. Что библейские пророки, что Гитлер находили величайшую опасность в том, что люди откажутся служить их божественной миссии в угоду личным желаниям («по похоти человеческой», как выражается Библия, «по-бюргерски», как выражался Адольф). Именно потому сверхценные учения делят людские желания на угодные и неугодные, обычно используя формулировку «низменные желания» / «высокие цели», «плотские желания» / «духовные побуждения» и т.д. Что является похотениями, зависит от содержания конкретного учения. Так, например, движение за вымирание человечества требует всего лишь отказаться от заведения детей — и вражеским похотением, с их точки зрения, будет желание завести этих детей. В утопии Розова богопротивное похотение — это, например, желание учительницы навязать однозначное прочтение какого-нибудь произведения. Для ницшеанцев похотение — это то, что противоречит развитию твоей воли — будь то желание подчиняться внешним авторитетам или желание следовать общественным традициям. Для Гумилёва злое похотение — это стремление соединить этносы, для бахаиста — это желание консервировать нации.

Но это я пока разобрал наимение требовательные сверхценные мировоззрения. У христиан очень много требований, в частности, почти всякое сексуальное влечение у них считается злом (что опять же, совершенно произвольно) — но так как от секса берутся дети, то христианское духовенство вынуждено разрешать мирянам (и некоторым лицам духовенства) жить супружеской жизнью (разумеется, всячески подчёркивая, что их идеал — абсолютная асексуальность). Отметим, что жить половой жизнью и размножаться — это разные вещи, потому в идеале, для христиан хорошо, если мирянин трахает свою жену раз в год, чтобы она раз в год исправно рожала, а в остальном мирянин — стойко сносит все грязные позывы. Некоторые христианские секты того строже — скопцы, например, предписывают кастрацию. У секты ессев, например, сексом занимались только по-необходимости — то есть для размножения: несколько раз произвольный член секты мужского пола трахает произвольную женщину из секты, чтобы она понесла плод — в остальном у них воздержание. Секс также был ненавистен стоикам, так как та сфера, что с ним связана, противна их идее выстраивания в самих себе полного и возвышенного спокойствия, отрешённого от мирской суеты. Столь же яростно, как неистовый религиозный фанатик, секс ненавидит недорационалист Нестеренко — в первую очередь само сексуальное удовольствие: секс для него оправдан лишь как способ размножения, но само удовольствие и сама любовь мыслятся так же само, как гомосексуальность для зороастрийца — то есть как величайшее проявление Антиначала в человеке: каким, с точки зрения Нестеренко, служит «иррационально-животная» природа человека. В мифологии коммунистов небогоугодным похотением служат частно-капиталистические интересы — у сверхценных либералов всякие «стадно-пещерные инстинкты» — желание иметь сильную руку, сильное государство, желание подавить те или иные проявления гражданской свободы. Именно потому, с точки зрения сверхценных либералов, какие-нибудь боевики в Чечне — суть есть герои, которые борются за свою независимость против злой Имперской системы.

5. Словесная дискредитация рационального релятивизма — так как он одинаково противоположен всем сверхценникам, они его инстинктивно ненавидят и всячески поношают. Их характерный лексикон в этом отношении: приписывания ему чего-нибудь грязного и создание неприятных ассоциаций — см. Льюиса, который называет «пошлыми» все нормальные людские взаимоотношения, Нестеренко сравнивает секс с наркоманией, поцелуй — с каннибализмом и так далее, Библия постоянно сравнивает отклонение от веры с брачными изменами, коммунизм всё списывает на реакционное, антиреволюционное сознание, Ницше с рабством. Потому всякий хороший сверхценник постоянно бичует сами желания жить ради себя, а не ради сверхценного служения.

6. Тенденциозность/Парад воображаемых ужасов — чтобы доказать свою правоту по части пункта выше, сверхценники берут некое явление, нормальное в рамках жизни, когда рациональный релятивист пытается оптимизировать желания и жизнь по похоти человеческой, и начинает всячески абсолютизировать это явление, доводят его до патологической крайности и говорят «ой, как плохо, как плохо!» Как сказал Нестеренко, если человек будет жить ради удовольствия, то в конце концов он пожелает стать овощем, который будет сидеть в симуляторе удовольствия (как та крыса, которой вскрыли мозг, приделали к нему устройство стимуляции центров наслаждения, дали крысе кнопку от него — она давила на неё, пока не сдохла). По мнению Нестеренко людей, которые хотят жить ради удовольствия, но при этом ради другого своего удовольствия, они не желают становиться овощами и такими крысами, нет и быть не может. В одной из историй Нестеренко правоверные так избавились от всех желающих жить ради похоти человеческой: дали им забраться в капсулы стимуляции удовольствия, там они всю жизнь и пролежали. Остались только верные адепты прогресса. Кажется, Нестеренко совершенно искренне считает, что всякий гедонист непременно захочет стать овощем-наркоманом. Точно так в мифологии христиан всякий последовательный отрицатель бога станет законченным грешником, который сам будет страдать от своих страстей и сеять хаос и разрушение.

Чтобы доказать, что ценность сама по себе — цель, вам будут стараться доказать, что деятельность ваша, не верная для цели, не имеет смысла или потенциально деструктивна для всего хорошего, и что для вас же она полезна только в рамках служения. Вот типичный пример от идеолога легизма — Шан Ян пишет: "Могущественное государство закрывает частные пути осуществления желаний, оставляя лишь одну лазейку для осуществления желаний (через службу государству); тогда люди, ради достижения собственных целей, прежде всего будут делать даже то, что им ненавистно, и у государства будет много силы… Если желания людей осуществляются, то появляется корысть, а раз появляется корысть, появляется и слабость… О государстве, добившемся господства, говорят: «Оно не накапливает силы (людей, а полностью тратит их), а семьи там не накапливают дома зерна (так как у них попросту не остается излишков: те целиком отходят государству, а людям остается лишь самое необходимое). Слова «государство не накапливает силы» означают: силы подданных используются правильно (то есть всегда на полную катушку — не остается неиспользованных «сил» для «накапливания»); слова «семьи не накапливают зерна» означают, что правитель хранит все зерно в государственных житницах… Когда люди горюют, они задумываются, а когда они задумываются, они становятся законопослушными."

А вот пример такой демагогии от православного Емца:
"— Все равно не понимаю! Неужели отсутствие нормального туалета делает людей лучше? — сердито сказала Рина. Долбушин пожал плечами:
— Когда я учился в ШНыре, я задавался теми же вопросами. Но однажды понял, что горка вниз потому и горка, что если уж покатился, то не остановишься. Вначале докажешь себе, что нужна нормальная ванная. Потом — что жить впятером в одной комнате плохо, потому что все орут и не высыпаешься. Потом перестанешь вставать в четыре утра, потому что можно встать и в шесть. Пеги за два часа от голода не сдохнут. Но, позволив себе встать в шесть, очень скоро не встанешь и в восемь… Потом, возвращаясь из нырка, увидишь в зеркале свое лицо и поймешь, что большего урода тебе видеть не приходилось. Какой смысл гробить себя, чтобы какая-то слепая старуха за полчаса до смерти увидела засиженный мухами потолок? Где логика? И все: едва ты так подумал — ШНыр для тебя потерян. А кто потерял ШНыр, не найдет уже больше ничего!!! »…»
— Все равно не понимаю, — огрызнулся Родион. — Не вижу логики! Вот я хочу, допустим, шоколада. Я его покупаю, съедаю и больше не хочу шоколада. Тема закрыта.
— Да. Но назавтра ты можешь захотеть опять и купишь его уже без внутреннего сопротивления. Путь то открыт. Послезавтра этот шоколад уже покажется тебе невкусным — и ты купишь новый сорт. Через месяц перепробуешь все виды шоколада. И все равно зажрешься — и все равно останешься недоволен. А дальше возможны два варианта. Либо ты будешь лопать шоколад, вообще не разбирая его вкуса, вместе с фольгой и бумагой, либо впадешь в другую крайность. Станешь привередничать и покупать какие нибудь крошечные, особо вкусные шоколадки… И опять ничего, кроме тоски и горя, тебя не ждет. Твоя воля пробита. Ты труп."

Я просто не мог не высмеять логику идиотов в своих фанфиках, потому вложил в уста Альфа, обдолбанного идеологией Нестеренко, что гурманство за столом неизбежно приведёт тебя к людоедству:
"— Тебе принести поесть, Альфа? — всё же предложил ему Хиро, — у нас как раз есть порция на ещё одного полурёвозавра. — Нет, не нужно… — Альфа осмотрел все блюда здесь, — вредно и неудобно есть подобную пищу, её надо жевать, она может хуже усваиваться. В других Плантациях едят только спец.меню.
— Но такая еда однообразна, — тихо высказалась Кокоро.
— И что? Стремление разнообразить еду хотя и на первый взгляд безобидно, но порочно, ведь оно продиктовано гедонизмом — разумный человек ест не для того, чтобы наслаждаться, а для того, чтобы получать питательные вещества. Гурманство — к слову, один из самых любимым пороков Йоты, который, как я вижу, Омикрон, ты, к сожалению, полностью перенял от неё! Гурманство отнимет у человека время на то, чтобы готовить себе всё новые и новые блюда, вместо того, чтобы работать на благо Общества. Папа учит, что даже такой малый порок как гурманство может привести к бедам…
— Это придирки, ты как Итиго — любишь придраться к другим, — возразил Дзоромэ, уплетая сытный омлет.
— Этому учит Папа…
— Да? Но тогда при всей моей верности к Папе, я не могу воспринимать это серьёзно, — спокойно ответил Дзоромэ.
— Это слова Папы, а не мои, Код 666! — надул губы Альфа, благодаря чему оказался похож на очень милую девочку, способную соблазнить одним видом любого гетеросексуала — и все мужчины подумали, насколько Альфа милый, когда сердится.
— Не надо думать, что Папа к нам придирается — все заповеди Папы имеют рациональное обоснование и даются нам не для самого их самоцельного соблюдения, а для счастья человека, для его свободы об рабства греха, они для человека, а не человек для них. А что до гурманства, то подумайте, одержимый гурманством человек, например, рано или поздно может пойти на убийство другого человека, чтобы есть его плоть в качестве гурманства. Вот почему гурманство достойно осуждения и избегания. Сколько болезней раньше было из-за пищевого разнообразия! Сколько людей умерло от поедания сладкого, что привело их к тем или иным болезням. Но самое главное, гурманство — это наслаждение, а человек не имеет право на наслаждение, потому что логическим концом наслаждения будет запирание себя в капсуле с подключением нервной системы к стимулятору приятных ощущений, это будет смерть разума, предательство всех миллиардов, умерших ради науки и прогресса! Вот почему есть вкусную еду, это плохо. Надеюсь, вы меня поняли, и будете стараться всё же меньше допускать подобный порок."

Да, сегодня ты кушаешь шоколад, а завтра — изнемогаешь от плотских страстей, а после завтра — ты анальный раб Слаанеш. Такие и иные манеры в духе «ой, как плохо, что у нас лежит топор в подвале, потому что будь у нас ребёнок (которого у нас нет), он мог бы спуститься туда и упасть на этот топор! — ой, как плохо иметь дома топор!» — надо вкладывать в уста сверхценников, но только подчёркивая, что это персонажи — дураки, а не вы, чтобы читатель плохого о вас не подумал.

7. Пугало — чтобы подкрепить свою позицию, сверхценники любят грозить какой-то глобальной пагубой, которая падёт на голову всякому, кто не будет служить сверхценностям. Ох, проклятый мировой капитализм развязывает войны! Ох, какой он плохой! Точно так религиозные люди любят говорить, что без веры в бога нет морали, Ницше, Гегель, Гумилёв, Гитлер, Дугин и Климов угрожали деградацией общества, если люди не будут служить их сверхценностям, коммунисты обосновывают необходимость своих сверхценностей тем, что без них не случится «конца истории», а пока он не случился, общество будет пребывать в хаосе.

8. Компромисс с похотениями — не нужно думать, что все сверхценники безумные фанатики, готовые разрушать всё на своём пути. Нет, они тоже думают об оптимизации. Они понимают, что надо снизить сверхценные требования там, где их реализация вызовет хаос, непригодный для дальнейшей реализации сверхценности. Потому сверхценники идут на компромиссы с похотениями. То есть — если рациональный релятивист ограничивает свои похотения ради стратегической миссии по их реализации, то сверхценник (в идеале) реализует похотения только по необходимости, когда ограничивает свои идейные требования ради стратегической миссии. Например, ранним христианам было запрещено служить в армии и вообще воевать. Но ради распространяя их учения, христианские лидеры разрешили — сперва с оговорками (воевать можно только за веру), а потом про оговорки забыли (так как им надо было вербовать знать, а основное занятие знати — война). Лучше всего такой подход сформулировал апостол Павел: "А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа." И столь же хлёстко его высмеял МакКевин:
"Наступило молчание. Наконец, Кураев нарушил его и спросил:
— Так это что же получается — «в идеале», согласно учению православной церкви, не только гетеросексуалисты, но и гомосексуалисты должны… должны… э… делать «это» «лицом к лицу», в «миссионерской» позе? Я как-то над этим не задумывался…
Отец Наум немного рассмеялся и сказал:
— Чадо Андрее! Ты сам понимаешь, что, строго говоря, гомосексуалисты, согласно учению православной церкви, вообще не должны делать «это»! А говоря «нестрого» — да, ты прав! Так меньше всего греха! Это же ведь ясно как дважды два!"

Ещё примеры: и джайнисты, и манихеи считают, что спасти душу можно только при строгом аскетическом пацифизме (нельзя давить даже букашек!), но так как они понимают, что это невозможно для всех, они делят общество на монахов и мирян, где последним дают послабления. Обосновывают они это тем, что миряне после смерти в рай не попадут, но переродятся с большими шансами в рай попасть уже в следующей жизни. Движение за добровольное вымирание человечества, как ясно из его названия, ставит своей целью исчезновение нашего вида, но понимая, что все люди испытывают похотения жить, они свою сверхценность реализуют только путём добровольного отказа от продления рода. Коммунисты, например, одно время разрешали пользоваться услугами наёмного труда. Нацисты, вместо уничтожения вредных элементов, рассматривали варианты их лечения (изуверскими способами они «лечили» ЛГБТ) или изгнания (евреев планировали отослать на Мадагаскар), а также выступали за гуманные способы их истребления. Сверхценники могут даже искренне сочувствовать своим жертвам, оправдывая себя так, что они хотели бы более безболезненно действовать, но тут такая ситуация, что свои идейные цели они могут реализовать только так.

Конечно среди относительно мирных течений могут появляться изуверы, которые будут требовать немедленного ввержения в хаос всего мира во имя великой цели — как некоторые американские протестанты, убеждённые, что войны на Ближнем Востоке хорошо бы провоцировать ради приближения пришествия Иисуса, или как коммунист Хуан Посадас, который призывал начать Третью Мировую во имя классовой борьбы — но они именно что радикалы. Опасность, исходящая от сверхценников целиком зависит от их учения: например, толстовцы, движение за добровольное вымирание человечества, джайны не опасны или почти не опасны (джайны выступают против любого насилия, но для них высший подвиг веры — ритуальное самоубийство, однако они его не вменяют в обязанность); Гумилёв всего лишь призывал этносы не смешивать — но кто его одного будет слушать? Свидетели Иеговы и саентологи могут очень сильно изнасиловать мозг тому, кто будет недостаточно осторожен, чтобы не попасть к ним, но физической угрозы они почти не несут (это «почти» условно — скажем, Свидетели Иеговы отказываются от переливания крови и могут уморить своих детей); христиане занимают средне-низкую опасность (так как уровень накала сверхценностного угара в странах, номинально разделяющих оное мировоззрение, минимален); а вот исламские фундаменталисты (учитывая хаос на Ближнем Востоке) и нацисты и локальные экстремистские секты (Врата Рая, Ашрам Шамбала, Аум Синрикё) весьма опасны. Также степень опасности некоторых течений зависит от общей ситуации — нынешние коммунисты не большевики и уже не опасны.

9. Пустые умствования — сверхценники могут, хотя это не обязательно, придумывать целые философские и типа-научные системы, чтобы оправдать себя. Рассуждения их лишены какой-то конкретности и внятной содержательности — по крайней мере, это касается основных понятий. Часто они призваны передавать какие-то яркие, но трудно уловимые в быту чувства, чувства чего-то важного и возвышенного: сверхценники не заботятся о том, чтобы точно определять термины даже в пределах одного смыслового отрезка — слова их лексикона скорее имеют сакральное значение, призваны вызывать указанного выше рода высокие, ярко-эмоциональные чувства. Конечно, в некоторых случая сверхценник может быть напротив очень прост — например, американские протестанты зачастую как раз характерно просты в речах и рассуждениях (потому легко понять, что они имеют в виду). Но наиболее броские сверхценники — это те, кто умеют сакрально изъясняться, если они при этом харизматичны, то легко могут сыскать славу мудрецов или пророков. Их речь полна словами с произвольно абстрактным и широким значением, типа «Свет», «Тьма», «Логос», «Высшее божественное Я», «Природа» де Сада, «Прогресс» (понятное дело, что любое лицо, от Чикатило до Георгия работает на некую деятельность: что вы конкретно имеете в виду?), «Мировая воля», «Вознесение к Благу», «высшая свобода», «духовная смерть», «историческая справедливость», «революционное и контрреволюционное сознание» коммунистов, «арийский дух/арийская кровь» Гитлера, «настоящая/истинная жизнь» Толстого и т.д. В особенно тяжком случае сверхценник по-другому и вовсе не умеет изъясняться. Яркие примеры из реальной жизни — это Гегель и Ницше, да и вся так называемая немецкая философия; у них все тексты — это сплошной и бессвязный поток сознания. Идеально передают такой лексикон Анно и Бэккер: характерный стиль общения членов SEELE и дуниан — это чистейший сверхценный трёп; что ни слово, что ни мысль — то какая-нибудь сакральная идея. При этом оба автора, к слову, и в реальной жизни склонны думать столь же «высокопарно» — почитайте какое-нибудь интервью Анно или философские тексты Бэккера — это прямо эталон всего, оторванного от житейской здравости.

К слову, я так тоже умею говорить. Важно уметь проникнуться таким стилем речи, если вы хотите канонично отыграть подобного рода персонажей и, что важно, описать их мышление.

10. Самостоп — у сверхценников отсутствует всякое критическое мышление по отношению к своим догмам и ко всей той философии, которую они излагают. При этом в случае, когда кто-то спорит с ним, сверхценник, очень возможно, сделает одно из двух:

A) Пафосно и с видом человека, знающего истину, укорит оппонента снисходительным взором: «ну что мне с тобой спорить, жалкий дурак?» Он будет всячески строить из себя взрослого, у которого ребёнок задаёт глупый вопрос. Либо начнёт упрекать вас в том, что вы сами виноваты, что не желаете признавать Господа, не желаете видеть правды и т.д. и т.п.

Это говорится сверхценником в том случае, если ему нечего сказать, но ощущение абсолютной истины, абсолютной правоты, той навязчивой бредовой идеи, которая владеет его умом, оно всё время с ним, потому, в силу этого ощущения, ему остаётся говорить только это.

Впрочем сверхценнки религиозного толка, напротив, могут признать, что только вера оправдывает их. Они могут сказать, что их вера важна для них или что она настолько владеет их умом, что отказаться они от неё не способны (да и не обязаны). Стоит отметить, что так могут сделать только осознанно религиозные люди, в то время как те, кто проповедуют псевдорационализм, как бы выводят свои суждения из рациональных соображений, потому не отдают себе отчёта о том, что они произвольны и противоречивы. Потому религиозные сверхценники могут быть в отдельных аспектах более здравы, чем светские сверхценники.

Б) Станет яростно защищать свою веру — и характерной особенностью будет то, что он станет выдвигать какие попало аргументы против вашей критики, совершенно не думая над тем, как они сами по себе сочетаются друг против друга.

Например — из личного опыта спора с христианами. Один христианин, когда я начал критиковать концепцию естественного откровения, начал в ответ говорить, что я просто аморальный человек (что не имеет отношения к делу, даже если бы оно было так). В частности, когда я начал говорить ему, что из естественного откровения куда проще вывести существование злого бога, он упрекнул меня в том, что я этому злому богу поклоняюсь (потому что ответить ему было нечего). Часто я слышал, что христиане говорят, что «известные учёные тоже верили в бога» — их при этом не волнует, во что они ещё верили — например, Ньютон верил в арианство и отрицал Троицу. То есть все эти аргументы высказываются исключительно по принципу, абы что сказать. Поэтому у сверхценников, скорее всего, не будет никакого сильного или основного аргумента, победив который, можно будет рассчитывать на слом их позиции.

Вот пример не из религии. Когда либертарианца Светова спорили, как быть с вымирающими видами животных, он ответил, что надо наладить бизнес по охоте на таких животных: тогда предприниматели будут их разводить, а раз так, то они перестанут вымирать. О том, что виды, которые легко восстанавливают свою численность, обычно не вымирают — Светов не подумал. Не говоря уже о том, что многие виды вымирают из числа тех, на которых в принципе невозможно охотиться. Я прямо воображаю, как все эти любители свободного рынка пытаются оплодотворить амурскую тигрицу. Очевидно человек, для которого ценность в свободном рынке сама по себе, о таких вещах не подумает, ибо его вере это противоречит.

Когда сверхценники начинают спорить друг с другом, то тут вообще начинается дикий улёт. Например, некоторые христианские богословы утверждали, что все три лица Троицы являются единым богом потому, что имеют одну сущность. Сущность — это постоянная природа вещи, которая (вещь) понимается как отдельный объект в рамках объективизации языка. Если три лица Троицы — один бог потому, что у них одна сущность, то все люди на Земле (каждое лицо Троицы — это отдельный объект) — это один человек, так как у всех людей одна сущность («человеческая сущность», то есть все люди по природе — люди), все языческие боги — один бог, так как у них тоже тогда одна природа. Хотя конечно это ерунда на фоне споров вокруг истолкования норм Талмуда. Скажем, Талмуд утверждает, что он всегда прав и что тухлая рыба полезна для здоровья, что дельфины могут давать потомство от людей, что кошачьи когти ядовиты. Чтобы разрешить это противоречие с реальностью, один толкователь заявил, что законы Вселенной меняются иногда, раньше было так, а сейчас так, короче — Талмуд всегда прав.

11. Священная история — часто сверхценники любят рассматривать историю как некий направленный процесс, который им надо поддержать, чтобы добиться своих целей. В рамках этого процесса крупные группы людей рассматриваются как объекты со своей уникальной и неизменной характеристикой: революционные и контрреволюционные классы у коммунистов, расы у нацистов, этносы у Гумилёва, нации у Гегеля. Процесс претворения воли Абсолюта называется Священной историей.

Общая историческая мифология сверхценников бывает нескольких типов:
• Классический миф о возвращении потерянного рая. В полноценном виде он выглядит так — вначале всё было хорошо и правильно, но Антиначало нагадило (рабы по духу совершили переворот в морали по Ницше, случилась деградация истинных арийцев у нацистов, дух ниспал в материю у гностиков, напал Ахриман у зороастрийцев, Дьявол искусил у христиан и т.д.) и теперь мы живём в дурном мире, который надо исправить. Абсолют победит Антиначало и тогда мир станет правильным. Таковы мифы зороастрийцев, авраамитов (у иудеев нет персонифицированного дьявола, вместо него просто моральное и языческое невежество и ритуальная скверна), манихеев, гностиков (у большинства, кроме Маркиона), ницшеанцев и нацистов. Коммунистическая мифология не описывает, конечно, первобытный коммунизм как буквальный рай, но их мифология прямо-таки структурно, как я уже говорил, повторяет классический миф.
• Миф об обретении рая. В таком варианте изначального рая никогда не было, но вся мировая история идёт к тому, чтобы этот рай обрести. Таковая мифология гегельянцев, либералов-мондиалистов и бахаев.
• Миф об удержании рая — в таком случае рай когда-то был, золотой век, но он был потерян и не вернётся никогда, надо только хранить его остатки. Такова мифология Платона и Дугина (у этого надо не допустить перемены Логоса Аполлона на Логос Кибелы).
• Миф об индивидуальном спасении — в такой мифологии рая нет ни до, ни после, бесполезно менять мир или ожидать этого, но можно спасти себя. Такова мифология стоиков, джайнов и Нестеренко.

Если сверхценники собираются в государство, то у них появляются следующие фичи:

12. Земля обетованная/Lebensraum — территория, на которой они намерены закрепиться и распространять свою веру. Если они не завоевали её полностью, то будут стремиться к полному захвату любыми способами, чтобы, как пишет один манихейский текст: «по всей земле люди и живые существа, чистые и добрые, защищались, а злые — уничтожались».

Например: Палестина в Ветхом Завете, Восточная Европа у нацистов, страны ОВД у коммунистов СССР, страны бывшего СССР у наших сверхценников-государственников, Галактика Млечного Пути у Империума.

13. Оракул — у любой организованной группы сверхценников есть орган, который в рамках реального времени (а не как давно живший пророк) прямо транслирует волю Абсолюта, должен он быть и у государства.

Например: коллективная воля партии у коммунистов, вселенские соборы у христиан, папа римский у католиков официально носит такую же должность (у него есть право быть непогрешимым по богословским вопросам), руководящий совет свидетелей Иеговы, фюрер у нацистов, каста эфирных у Тау. У Оракула есть две важные функции:
• Оракул определяет, как и насколько нужно идти на компромисс с похотениями. Например, нацисты в один момент полагали, что евреев можно просто ограничивать в правах, а иной — уже уничтожать. У Свидетелей Иеговы руководящий совет вывел заповедь, запрещающую каннибализм, как запрет на переливание крови и провозгласил великими мучениками за веру тех, кто умер или пострадал из-за отказа от этого.
• Оракул выявляет ересь и предаёт её анафеме. Христиане обосновывали верность соборов, которые выводили ортодоксию, как непогрешимую на том основании, что Святой Дух сошёл на церковных лидеров, позволив им вывести догматы учения. Руководящий совет свидетелей Иеговы предал анафеме всех христиан, кроме своей секты. Ровно таким же образом, приняв в себя Призрак Коммунизма, партия предала анафеме троцкистов и космополитов как тех, чья деятельность неугодна мировой справедливости.

Если говорить о взаимоотношениях между сверхценниками, то они зачастую ненавидят друг друга, так как у них разные ценности:
• Тру-христиане ненавидят любого, кто пытается объединить мир (мондиалисты, бахаи), так как это, по их мнению, должен сделать Антихрист, потому для них всякий, кто выступает за мир и любовь на Земле — враг и предтеча царства Сатаны.
• По этим же причинам христиане на ножах с иудеями, так как мало того, что они Иисуса отвергли, так ещё и ждут своего Мессию — а им может быть только Антихрист.
• Коммунистам ненавистны религии и нацисты, как и наоборот.
• У толстовцев и ницшеанцев диаметрально противоположные ценности: Икс пришел к Игреку и, гордясь своей силой и готовностью к дракам, засветил ему в морду. Игрек, гордясь своей просветленностью и стойкостью в непротивлении злу насилием, ответил одной лишь кроткой улыбкой. С точки зрения ницшеанцев Икс молодец, а Игрек — низшее существо и раб по духу. С точки зрения толстовцев, Игрек молодец, а раб по духу и т.д., напротив того, Икс.
• Как и у гиперэтатистов и либертарианцев: по мнению первых государство — высшее благо, по мнению вторых — оно абсолютное зло.
• Адепты нацизма и Льва Гумилёва будут врагами мондиалистов и бахаев, так как первые выступают за консервацию национальных/этнических групп.
• Для зороастрийцев всё, что противится размножению, служение Ахриману — будь то движение за вымирание или манихеи.
• Нестеренко выступает за бесстрастный и индивидуалистически развитый разум и ненавидит все религии и коммунизм.

Короче, как вы видите, можно вывести очень много занимательных (и кровавых) конфликтов на этой основе.

Взято с https://ficbook.net/readfic/6219187/30854711